Схимонах Илья в довоенной Макеевке

«Господь в награду за их подвиги удостоил их, ещё при жизни, дара чудес и прозрения будущего, и они источали и источают бездну исцелений душевных и телесных для всех, прибегавших к ним с верою»
(Иоанн Кронштадтский)

Устойчиво, прочно живёт в народе убеждение, что из обратившихся к старцу в болезни, скорби или в трудной жизненной ситуации - никто и никогда не ушел без полученной помощи.
 Помощь эта всегда была чудом Божьим. Чудеса не только исцеляли болезни, устраняли надвинувшуюся скорбь -они приводили к вере в Бога.
 И по сей день народ обращается за помощью к схимонаху Илье в своих молитвах; его фотографией дорожат как иконой; фотография Ильи (многие, знавшие старца и чтущие его, получили в подарок от Ильи фотографию на молитвенную память) висит на стене среди икон, под стеклом, в простеньких рамочках бедного довоенного или послевоенного времени.
 Никто из владельцев фотографии старца насовсем её не отдавал: охотно давали переснять, но при этом, даже очень доброжелательные, с тревогой ожидали обещания, что фотография вскоре будет возвращена.
 «Без Мене не можете творити ничесоже» (Ин.15,5) — сказал Господь, а потому всё, что совершается в нашей жизни и ещё должно будет совершиться, произойдёт по воле Божией.
Цель же нашей книги - познакомить читателя со всеми рассказами очевидцев о схимонахе Илье.  Последние дни жизни старца пришлись на тяжелое время массового неверия людей в Бога и гонений за веру, а потом - на годы нового народного бедствия - на годы войны.
Как раз в это трудное время (предвоенное, военное и год после войны) и довелось Афонскому схимонаху жить в шахтёрском городе Макеевке.
 Настоящая книга, таким образом, познакомит читателя с периодом жизни схимонаха Ильи, Макеевского старца, с 1937 по 1946 годы в той же последовательности, в какой шаг за шагом, рассказ за рассказом открывался облик Афонского схимника, почившего в земле Донбасса, на скромном кладбище города.
 Вот эти рассказы-воспоминания, разделённые на 3 периода. Итак, слово очевидцам...

 Клавдия Герасимовна Никитенко считает, что схимонах Илья появился в г. Макеевке Донецкой области в 1937-1938 годах. Это было то страшное время, когда органами НКВД преследовались священники, монахи и просто верующие люди.
 Скрывался и Илья, несмотря на возраст: старцу было 100 лет. Опасения были не напрасными: жил схимонах в чьей-нибудь семье какое-то время, и вдруг ночью верующие люди переводили его в другой дом; оставляли старца в надежных руках, а сами уходили.
 Его верными и надёжными помощницами были всегда одни и те же четыре женщины: нищая, больная девица Фёкла; странница Паша, одинокая и безродная, и вдова Мария с дочерью Еленой. Женщины были верующими, кроткими, добрыми, - так характеризовали все очевидцы этих четырёх помощниц схимонаха Ильи.
 А дом, который старец скоропостижно покидал среди ночи, вскоре посещала милиция, разыскивавшая монаха.

 Рассказывает Александра Игнатьевна Богданович:
 «Однажды, когда схимонах Илья жил в семье Романовых, милиция нагрянула неожиданно. Старец увидел входящего во двор милиционера, вошёл в комнатушку, которая от других комнат отделялась только занавеской, даже двери не было, и сказал: «Вы только не говорите обо мне и не волнуйтесь - сюда он не войдёт».
 Милиционер вошёл в дом: «Где у вас тут монах прячется?» «Никто у нас не прячется», - ответили хозяева. Милиционер стал искать: весь дом обошёл и осмотрел, заглядывал даже под стол; под кровать; в шкафы; опять обошёл все комнаты... А Илья стоял рядом, за занавеской, и молился. В эту комнату милиционер и не заглянул, он её как будто и не видел, - так и ушёл ни с чем».
Много раз от многих очевидцев мы услышим: «Старец Илья молился непрестанно»; «Бог слышал молитвы схимонаха Ильи и исполнял все его просьбы»; «Он был сильным молитвенником, и Господь вознаградил Илью даром чудотворения».
 Как точно подходят к вышеописанному случаю мудрые слова Иоанна Лествичника:«Приобретение многими молитвами и годами бывает твердо и прочно... Извещение о том, что прошение наше услышано Богом, получаем мы во время молитвы...»

 Следующая рассказчица-очевидица - Татьяна Митрофановна Уразова-Романова. Татьяна Митрофановна тоже поведала о случае, когда схимонах Илья жил у её родителей, а кто-то донес - и нагрянула милиция, потребовавшая выдать скрывающегося у них монаха... Но об этом факте, когда Господь чудесно сохранил старца от преследователей за занавеской, мы уже знаем.
 «Было это перед войной - в 1940 г. Схимонах Илья жил на Щегловке в семье Телегиных, а потом старец жил в нашей семье,- начала рассказывать Татьяна Митрофановна.
 Отец Илья сана духовного не имел. Причащать, крестить детей, когда храмы были закрыты, приезжал тайно из Москвы священник - отец Павел. Священник Павел был очень красивый, статный, лет 40; его называли «наследник», т.к. он был из царской родни, кто-то очень близкий по крови царской семье... Его искали органы НКВД из Москвы, шли по его следам, но не могли поймать. Отец Павел перекрестил мою сестричку Веру; потом священник Павел долгое время находился в комнате наедине со схимонахом Ильей: он, наверное, исповедовал и причащал старца, а потом исповедовал и причащал многих из нашей семьи. Вскоре отец Павел уехал.
 А дня через 2-3 в нашу семью нагрянули органы Московского НКВД и стали строго всех в семье расспрашивать Ро отца Павла. Мои родители ответили, что никого у нас Не было.
 А в это время на кровати лежал схимонах Илья (эти об Илье не знали - схимонаха Илью разыскивали местные органы). Пришедшие из Московского НКВД посмотрели на старца: «А кто это у вас на кровати лежит?» Мама наша ответила: «Это - свёкор мой, старенький и очень больной, уже и не поднимается».
 Они и ушли».

 Все, у кого жил схимонах, говорили, что он много молился. На молитву поднимался и ночью, часто поднимал на ночную молитву всю семью, в которой жил, даже детей. Все, о чём просил Илья в молитвах, получал от Господа.  «Глава всякого благочестивого жительства, - сказал преподобный Макарий Великий, - и верх всех добрых дел есть постоянное пребывание в молитве».
 Преподобный Силуан Афонский говорит: «Кто любит скорбящих, тому Господь даёт пламенную молитву за людей. Они молятся со слезами за народ, который любят и за который скорбят, но скорбь эта - угодна Богу».
 «Господь избирает молитвенников за весь мир. Киевскому подвижнику Парфению, желавшему узнать, что есть схима монашеская, Божия Матерь сказала: «Схимник — это молитвенник за весь мир».
 Схимонах Илья всегда получал от Господа просимое. А получив помощь Божию, заставлял людей благодарственные акафисты читать. Схимонах Илья акафисты и Псалтирь читал постоянно: днём и ночью. Чтению Псалтири на славянском языке обучил многих неграмотных женщин, которые потом читали по покойникам.
 А время было трудное: храмы закрыты; людей за веру преследовали, наказывали, ссылали.
 Духовного сана Илья не имел. Когда церкви не было, к нему домой тайно приезжали священники и причащали его.
 Когда церковь открылась, Илья не пропускал Богослужений, а людей строго учил: воскресенье и праздники проводить в церкви.
 Как же выглядел схимонах Илья, ведь в 1938 г. ему шёл 101 год? Вновь обратимся к воспоминаниям очевидцев...

 Н.С. Кириченко рассказывает: «Схимонах Илья был худощавым; здоровьем, наверное, был слабый, старенький ведь - уж 100 лет ему было; один глаз у него всегда был закрыт; наверное, одного глаза у него не было. Но на фотографиях он почему-то получался с двумя нормальными глазами. Почему так - не знаю».

 Н.И. Телегина вспоминает: «Отец Илья был очень бодрым, ко всем внимательным. А вот глаз один у него всегда был как бы закрытым. Ходил в светлом подряснике. Очень много молился и всегда стоя, казалось, что он - неутомимый. Разговаривал всегда как-то мягко и ласково. И голос у него был блаженный... Почему блаженный? Ну у всех стариков голоса - низкие, даже хриплые, а у отца Ильи голос был нежный какой-то, словом, блаженный...»

 М.В. Карагодина и А.И. Богданович дополняют: «Был отец Илья широкоплечим и бодрым; при ходьбе опирался на палочку, но не горбился, был даже стройным. Носил часто сетлый подрясник и сам был очень чистоплотным. Жалостливьщ и добрый к людям, он как будто весь светился».
 Воспоминания разных людей сходны: «Отец Илья был светлый», «Он как будто весь светился».

 «Схимонах Илья был не щупленьким, а плечистым, красивым, - вспоминает К.Г. Никитенко, как выглядел старец, - всегда в белом и очень чистенький; опирался при ходьбе на палочку, но ходил легко и быстро (если идти рядом, то надо поспевать за ним, а то обгонит); никогда не сутулился.
 Глядя на него, многие думали, что он вообще никогда не умрет, такой он был бодрый».

 Правый глаз у Ильи всегда был прикрыт веком - об этом упоминают многие очевидцы, считая, что Илья был с одним глазом.
 Однако Клавдия Герасимовна, часто и много беседовавшая со старцем, объяснила: «Оба глаза у Ильи были нормальными и здоровыми. Он сам прикрывал один глаз и говорил: «На этот мир достаточно смотреть и одним глазом».
 На окнах, где он жил, всегда были густые занавески.

 Как совпадают взгляды святых, Божьих людей, живущих в разных странах и в разное время, на многие важные жизненные вопросы: они все учат не прилепляться к земному, а «горе иметь сердца».
 Иоанн Кронштадтский говорит: «Настоящий видимый мир есть одна тень будущего, духовного, бессмертного века, будущей земли живых. Разумно ли привязываться к тени, а не к самой истине? К будущему веку и к дню вечному?»

 К.Г. Никитенко рассказывает об Илье с теплотой и любовью. Встреча с ним - значительное и незабываемое событие в её жизни, хотя то же самое можно сказать и обо всех очевидцах, близко знавших старца или увидевших его однажды. Вот рассказ Клавдии Герасимовны Никитенко:
 «Мой отец, большой труженик, тяжёлым трудом поднялся на ноги - разбогател, но здоровье надорвал. Нажитое непосильным физическим трудом отобрали - раскулачили. Недавнего бедняка причислили к кулакам, а отец этого не пережил - вскоре умер.
 Мать стала принимать в доме монахов, монахинь, священников, которых преследовал НКВД. Жила некоторое время у нас монахиня Меланья. Она была красивой, представительной, образованной. О себе Меланья как-то рассказала, что она - из близкой царской родни. На хлеб монахиня Меланья зарабатывала тем, что делала искусственные цветы. Потом в нашем доме скрывался молодой священник. Меланья однажды попросила меня оформить фиктивный брак с этим священником, чтобы таким образом его спасти. Я отказалась, т.к. у меня был жених.
 Схимонах Илья появился в Рабочем Городке в 1938 г. В наш дом его привели, по приглашению моей матери, постоянные его помощницы: Фёкла, Мария и Паша. Фёкла была девицей, но не монахиней; одевалась не в чёрное, а по-деревенски; ей было под 40 лет; у Фёклы были очень больные, отёкшие ноги.
 Вдова Мария была худенькой, подвижной, ходила в очень чистой белой блузке и чёрной юбке.
 Паша - тоже вдова, была почти слепая, даже одевалась на ощупь. Эти женщины были очень преданными послушницами Ильи, водили его из дома в дом, из одной доброй православной семьи, дававшей старцу и уголок, и кроватку, и кусок хлеба,- в другую добрую семью».

 Начиная новый рассказ, Клавдия Герасимовна улыбнулась своим воспоминаниям:
 «Перед войной, когда отец Илья жил у нас, хлеб в магазин привозили очень рано, на рассвете. За хлебом всегда были очереди.
 Илья будил меня: «Клава, иди с Богом за хлебом!» «А на улице - темно!» «Иди-иди с Богом!» Я уходила, когда ещё все спали, и приносила хлеб.
 Однажды хлеба не хватило. Иду домой, грустная, думаю про домашних своих: «Они лежат ещё все, а я рано встаю... Вот в очереди одна за всех стояла-стояла, а хлеба не досталось».
 Только на порог с такими мыслями, а Илья: «Вот бедная, стояла-стояла, а тут лежебоки лежат. Ничего! Опять иди с Богом!»
 И я пошла. Подхожу к магазину, а тут хлеб опять привезли, свежий, горячий. Купила - и домой с радостью!»

 «А однажды вот что случилось: грех наша семья сделала большой! - Клавдия Герасимовна уже не улыбалась, видимо, вспомнила что-то очень тревожное, печальное, - Я была уже взрослой девушкой: все беседы с Ильёй помню. Отец Илья был очень добрый: он всех людей жалел и любил. А меня из всей нашей семьи о. Илья особенно любил. Когда старец жил в нашей семье, всё у нас как-то ладилось, всё хорошо было.
 Вообще-то все, у кого схимонах Илья жил в доме, считали себя в безопасности, так как находились, по его молитвам, под защитой Божьей. Все об этом знали, и хотя старца преследовали власти, люди охотно звали его к себе пожить. Потом схимонаха забрала другая семья.
А через некоторое время мать впустила в дом молоденькую монахиню. Она была очень кроткая, тихая...
 Однажды в дом постучала милиция. Помню всё, как сейчас.
 Когда милиция стала стучать в дверь - монахиня заметалась по комнате; стала просить мать дать ей убежать через окно; а мать и брат рвались открыть дверь и выдать монахиню. Бедняга умоляла помедлить - она сумеет убежать. Но зять и брат ответили, что не намерены рисковать собой, так как потом в милицию затаскают. Они выдали монахиню. Её увели - и больше о ней никто не слыхал...
 Я не могла прийти в себя от жестокости своих родных. Вечером мать почувствовала сильную боль в позвоночнике: она кричала и каталась по полу. А брат в этот день на работе травмировался разорвавшимся газовым баллоном. Брата увезли при смерти в больницу; мать дома кричит от невыносимой боли, а я побежала к Илье.
 Отец Илья выслушал меня и строго сказал: «Благодарите Бога, что ещё здесь вас наказывает, это - ещё милость Божия к вам - грех вы сотворили страшный! А тебе, Клавушка, страданье за чужие грехи».
 Я действительно не была виновата в этом грехе, потому что вместе с монахиней плакала и умоляла мать и брата дать ей убежать.
 Брат был весь в ожогах и шрамах; каялся в грехе; стал верить в Бога; понял, что это было им наказание.
 О матери Илья тогда сказал, чтобы положили её на кровать, на которой он у нас спал, когда жил в нашем доме. Так и сделали: больная сразу затихла, потом заплакала и сказала, что у нее уже ничего не болит и что ей хорошо».

  Следующую рассказчицу зовут Надежда Сергеевна Кириченко. На снимке Надежда Сергеевна сидит за столиком Святого уголка в своем доме. Фотография схимонаха Ильи стоит среди икон.
 Надежда Сергеевна, как и ее мать в свое время приютившая в своей, очень большой, семье старца, - ревностная православная христианка. О схимонахе Илье Надежда Сергеевна рассказывает с большой любовью и благоговением. Вот ее рассказ:
 «Жила я в многодетной семье. Мать Наталья большой молитвенницей была, а отец мой Сергей - шахтёр-забойщик. Дом наш часто посещали люди, угодные Богу. Почти перед самой войной в доме нашем обновилась икона Спасителя. Священник Леонид приходил, сказал, что это «хорошим предзнаменованием назвать и нельзя: что-то скорбное будет!»
 Началась война... Однажды (в каком году точно - Н.С. не помнит) из церкви мама привела в наш дом схимонаха Илью.
 Мама моя называла его Илья-пророк, она действительно, считала его тем Ильёй-пророком, что должен прийти на землю, потому что отец Илья был таким сильным молитвенником и таким прозорливым, так видел сразу всех людей, что наша мама до конца своих дней так и считала Илью пророком. Мама говорила: «Так молиться; так любить людей и помогать им; так правдиво всё предсказывать может только настоящий Илья-пророк!» По дороге, когда мама вела старца в наш дом, она ни о ком ему не рассказывала.
 Вошли... Старец впервые увидел нашего отца и сказал: «Ты, Сергий, Царство Небесное заслужил за то, что 30 лет в забое проработал».
Отец у нас и был большим тружеником: шахтёр-забойщик, он один кормил семью в 14 человек да схимонаху в доме уголок давал: Илье кроватка была, хотя все почти на полу спали.
 Когда Илья жил в нашей семье, к нему шло много людей за советом; за благословением на какое-то дело - его благословение приносило удачу; люди просили его молитв - его литвы очень помогали; по молитвам схимонаха Ильи, исяялись от болезней даже безнадежно больные люди. Всё время старец проводил в молитвах, читал постоянно Псалтирь и акафисты. Был он уже старенький, иногда людей принимал, сидя в постели. Жил по разным адресам: у кого - по 4 дня; по неделе; а у кого - и месяцами. Ночью приходил и ночью уходил...»

 «В нашей семье было 6 детей. Илья молился ночами, не только днём. И нашу семью, даже всех шестерых детей, поднимал ночью на молитву: читали Псалтирь, акафисты. Каждому из нас, детей, отец Илья предсказал судьбу -все его слова сбылись: «Ваня будет большим человеком! Ух - каким высоким! Да низко сядет...»
 Ваня стал генералом, членом КПСС, Начальником ВГСЧ Украины. Забыл Бога, забыл храм. Его парализовало на 25 лет. Тогда Иван Сергеевич вспомнил Бога: просил служить молебны; вспоминал Илью; каялся перед смертью.
 «Володя - это чужак!» - назвал Володю старец. В 14 лет, во время войны, Володю забрали немцы в Германию. А потом, когда была возможность вернуться на Родину, он не вернулся - захотел остаться жить в Германии. «Володя - это чужак!»- вспоминали мы слова старца.
 «Рая - ох! Будет без конца плакать!» - сказал старец о сестре. Рая полюбила парня, пошла к Илье просить благословения на замужество. Отец Илья не благословил. Рая не покушалась - вышла. Всю жизнь Рая была очень несчастной: муж был пьяницей и бил её.
 «Борис - это, Наташа, твой «кормилец»,- сказал однажды старец, обращаясь к маме и внимательно, как-то испытующе, глядя на Бориса, как будто хотел, чтобы Борис запечатлел эти слова в своей душе. Борис, однако, так и не заметил горькой иронии в словах прозорливого схимонаха и не запечатлел их в своём сердце. Всю жизнь Борис был очень скупым, никогда не помог ни матери, никому из родных.»

 «Когда я познакомилась с очень хорошим парнем, и он предложил мне выйти за него замуж, мы пошли за благословением к Илье. Отец Илья согласился, что парень действительно очень хороший, а замуж за него не благословил. Тогда мы с моим женихом стали уговаривать старца благословить наш брак. Илья так ласково посмотрел на нас и говорит: «Если уж так хотите - благословлю через 3 месяца».
 Через 3 месяца парень этот, разгружая вагон у себя на работе, зацепился тулупом за проходящий состав. Пытался освободиться - не успел и, попав под поезд, погиб.»

 «А вот ещё был случай (продолжает свои воспоминания Надежда Сергеевна).
 Когда схимонах Илья жил в нашей семье, мать однажды сварила ему кашку на молоке. Ел старец мало, но мать, желая всё-таки сэкономить немного, добавила в кашу чашку воды. Когда каша была готова, мать взяла тарелочку, чтобы покормить старца, а он вдруг и говорит: «Буду есть из чашки!»
 Мать подала одну чашку - не та; подала другую чашку - опять говорит: «Не та!» Третью чашку подаёт, а старец все отвергает: «Не та!»
 Подала мама ту чашку, которой воды долила - схимонах стал есть из неё.
 Мать испугалась: старец провидел, что каша разбавле-хотя он её ещё и не попробовал, и указал ей на это, просив именно ту чашку, которой была разбавлена каша.»

 «Однажды отец Илья сказал моей маме: «Наташа, ты будешь скоро у колючего человека! Но не бойся: он - добрый!»
 Вдруг, неожиданно мать вызывают в НКВД. Отец наш разволновался и говорит матери: «Домолилась!»
 Мать ответила: «А я не боюсь, я за веру и голову отдам.» Пришла в НКВД, входит, а начальник сидит хмурый: «Чего пришла!» «Так вызывали ж вы, а зачем - не знаю!» «Иди, - говорит начальник, - домой, не до тебя, бабушка!» И пошла домой радостная. А дома отец Илья заставил благодарственный акафист читать.»

 Надежда Сергеевна, не помнит точной даты, когда произошли описанные ею события, однако утверждает, что было это до войны.
 На страницах нашей книги мы ещё встретимся с Н.С. Кириченко, но тогда речь пойдёт о встречах со схимонахом Ильёй в период войны 1941-1945 годов...

 Мария Васильевна Карагодина, говоря о схимонахе Илье, редко называет его «отец Илья». В ее рассказах постоянно слышится привычное для неё, ласковое «дедушка». Так она еще маленькой обращалась к нему.
 Эта женщина бросала все свои домашние дела, чтобы помочь поиску очевидцев схимонаха.
 Мария Васильевна Карагодина и Александра Игнатьевна Богданович помогли разыскать многих очевидцев, знавших схимонаха Илью, и делали это с большим желанием и любовью.
 Александра Игнатьевна, много раз помогавшая в поиске очевидцев, продолжала помогать даже после операции: когда была сделана попытка как-то пощадить Александру Игнатьевну, только что перенесшую операцию, она всё-таки пришла и сказала: «Нужно спешить, пока мы ещё живы, ведь это же ради Ильи, а значит, Господь поможет и мне».
 Но обратимся к рассказам М.В. Карагодиной...

 «Заболела моя тётя Оля, заболела тяжело: рак ротовой полости. Больная кричала от сильных болей и днём, и ночью. Её мать, моя бабушка, характера тяжелого и колючего, как и её дочь, услышала от людей о схимонахе Илье и повела к нему свою больную дочь. Впервые обе женщины переступили порог Ильи, а он и говорит: «Колючка пришла и колючку привела. Нашли лекаря-знахаря».
 Они - к нему со слезами. Схимонах Илья поднялся, стал молиться. Помолившись, говорит: «Фёкла, дай воды святой и масла с лампадки». Опять помолившись Богу, подал Фёкле чашечку, велел помазать рот Ольге крестом. «Дома будет спать, не будите, пока сама не проснётся».
 Ольга проспала полтора суток. Проснулась: рот розовый, совершенно здоровый.»

 «Потом отец Илья долго жил у нас. Детей в семье было много. Каждому дедушка предсказал будущее - всё сбылось. Ещё тогда, при первой встрече, Илья спросил у бабушки, можно ли будет ему у них пожить. Бабушка была вдовой. Но жила не одна, а с семьёй сына: трое взрослых и трое детей.
 Илью привели ночью — всё те же верные послушницы: Фёкла, Паша и Мария.
 Дедушка Илья сразу спросил о моих отце и матери, которых никогда не видел: «А где Ариша с Васей живут?»
 Стал дедушка жить у нас... Каждый день старец назначал, какой акафист сегодня читать. И моя мать Ирина каждое утро, до работы, читала Псалтирь и акафист.»

 «Работала Ирина уборщицей на хлебопекарне. Время было тяжелое - люди хлеб подворовывали. Однажды их бригада поймалась. Приходит мать домой, плачет (дети ещё не спали): «Поймалась я, посадят теперь!»
 Дедушка Илья говорит: «А как ты хотела? За ворованное надо отвечать! Ты сама ешь ворованное и старца этим кормишь».
 Утром собирается мать на работу, просит благословения у схимонаха. Отец Илья говорит: «Ариша, начальник - хороший! Иди с Ангелом-Хранителем!»
 На работе Ирина хлеб, с которым попалась, на куски поломала... Начальник посмотрел, а у неё - куски хлеба: уборщица кусочки подбирает... и отпустил.»

 Мария Васильевна и сейчас живёт в том же доме, в котором жила когда-то с отцом и матерью, и в котором жил и схимонах Илья.
 Она показала комнату и место, где стояла его кровать. Святой угол в доме сияет чистотой и благолепием икон.
 Но вот что удивило: среди икон висит в скромной рамочке фотография схимонаха Ильи. Поневоле напрашивался, но не был задан хозяйке, этой доброй христианке, вопрос, почему фотография Ильи висит среди икон: волнующий этот факт говорил сам за себя.
 Тем более, что с этим явлением пришлось встретиться и в других домах, где знали и помнили Илью. Люди по сей день в бедах просят схимонаха Илью помочь им: «Схимонах Илья, моли Бога о нас! Схимонах Илья, помоги!»
 М.В. Карагодина, как и другие очевидцы, рассказывает, что Илья много предсказывал о дальнейших событиях, которые произойдут в чьей-нибудь жизни; предсказывал часто в притчах, которые сразу были не очень понятны, и лишь через несколько лет открывался их смысл.
 Прошли годы. И теперь очевидцы утверждают, что все предсказания схимонаха сбылись.

 «Однажды, - начинается новый рассказ Марии Васильевны, - когда вся наша семья была дома, отец Илья вдруг берёт в руки палку, на которую опирался при ходьбе, поворачивает её к моему брату Вене (а Веня был очень ласковым мальчиком, всё дедушке тапочки подавал) и говорит: «У-у, безбожник! Глаза выколю!»
Все испугались - мальчик ни в чём не провинился, поэтому такой выпад старца был непонятен; все притихли - всем стало как-то неприятно.
 В 1940 г. Веня нашёл возле шахты, куда ездили за углём и дровами, большой кусок проволоки с капсулой (верёвку для дров дома забыл). Капсулу, отвертев, в карман положил, а проволокой дрова замотал. Дома выкупался, пошёл в мастерскую, достал капсулу и стал разбивать эту незнакомую «штучку»... От взрыва правый глаз сразу вытек; левый остался с сорокапроцентным зрением; два пальца оторвало; и то был рад, что жив остался.
 После войны лечился у Филатова; 10 классов окончил с Золотой медалью. В 1952 г. окончил Киевский университет с отлчием - Красным дипломом. Стал заместителем глав-редактора журнала «Призыв» в г. Киеве. Женился, имеет семью, живёт в большом достатке. Всего этого он добился, достиг в своей жизни, будучи уже совершенно слепым. Глаза у него открыты, но оба глаза - искусственные. В храм брат не ходит...
 Но когда я приезжаю в Киев к Вениамину, он помогает мне материально; часто при этом говорит: «Ты же в церковь ходишь - вот возьми на свечи, ну сама знаешь там, на что...»
 Маме моей Ирине схимонах Илья однажды сказал, когда она сидела со мной, ещё маленькой, на руках: «У тебя, Ариша, крест от земли до неба, весь чёрный, а у Маруси (это - обо мне) - крест маленький на спине».
 Жизнь нашей мамы - одни скорби: отец ей всю жизнь изменял; хорошего от мужа ничего не видела, кроме страданий; сын Веня так страшно ослеп; старшая дочь (моя сестра) Валентина - уже много лет в психбольнице. Так что жизнь моей мамы - одни скорби, одни страдания, радости она не видела - «чёрный крест от земли до неба».
 А что означает мой «крест маленький на спине» - я пока не знаю, может, то, что и у меня жизнь скорбная...
 Скончались уже и отец, и мать. Теперь я езжу в Киев к слепому брату, а здесь, в Макеевке, хожу в психбольницу к сестре Вале, ношу ей покушать, а у самой часто и на хлеб нет».

 Случалось, что на встречу с очередным очевидцем приходилось отправляться, когда из адреса был известен только район города... Тогда помощниками становились или прохожие этого района, или жители, что сидели на лавочках возле своих домов.
 При таком поиске очевидцев схимонаха Ильи происходило много интересных встреч с людьми очень разными, иногда встреч неожиданных.
 Вот одна из таких нечаянных встреч, она приводится с достоверностью и точностью, как и все рассказы об Илье напечатанные в этой книге.
 На лавочке у своего дома сидела пожилая женщина. М.В. Карагодина узнала её: это была учительница, имевшая высшее образование, всю жизнь занимавшая уважаемую и почётную должность. Учительница была дочерью очень богатых родителей, которые в те трудные времена имели большой дом; несколько коров; несколько лошадей; много птицы; работали на них работники. Всё это тщательно скрывалось от людей и спрятано было за высоким забором огораживающим богатый дом. Жила учительница в том же районе, где жил и схимонах Илья.
 На вопрос, знала ли она схимонаха Илью, женщина сказала: «Слышала о нём, но рассказать мне нечего, кроме одного незначительного эпизода...
 Мать моя слышала, что к нему идут люди; знала также, что все ему что-то несут. Вот и она взяла 20 копеек и пошла. Вошла мать и протягивает ему 20 копеек, а Илья ей и говорит: «А я думал: ты мне вареничков с творогом принесёшь!»
 А мать ему отвечает: «Я сама давно уже не помню, как они и выглядят, эти вареники!» - при этих словах учительница посмотрела многозначительно, как бы призывая возмутиться «жадностью» старца...
 Старец намекнул этой скупой богачке, что живут они, как сыр, в масле купаясь, однако в жадности они обвинили самого старца, а не себя...
 «Так что, как видите, - продолжала учительница (мы не приводим здесь ни имени её, ни фамилии),- ничего лестного о нём сказать не могу. Ходили к нему люди, много ходили... Почему ходили? Нас это не интересовало! Чем они там у него занимались?.. Религиями занимались!»

 Рассказ следующей очевидицы - невелик так же, как и предыдущий, и чем-то ему сродни, и, как и все рассказы о схимонахе Илье - интересен.
 Рассказывает Вера Павловна Прошкина о своей мачехе, женщине неверующей, пустой и очень злобной:
 «Била меня мачеха чем попало, поленом даже била. А за что? Ни за что! Просто злая была очень...
 Вот прослышала однажды мачеха моя от людей, что есть такой монах - старец Илья, и чудотворец, и прозорливый; что много людей к нему ходит. Пошла и мачеха моя к прозорливцу... Возвратилась домой и молчит. Её спрашивают: «Ну что, была у старца? Что ж ты молчишь?»
 А она отвечает: «Да что там рассказывать?! Говорили: мудрый - мудрый... А он мне какую-то чепуху сказал... Говорит: «Трава - ты! Трава и есть!»
 «Поле есть мир; доброе семя, это сыны Царствия, а плевелы - сыны лукавого; ... как собирают плевелы и огнем сжигают, так будет при кончине века сего» (Матф. 13.38,40).

 И хотя эти женщины ничего лестного о старце сказать не могли, множество людей, знавших схимонаха Илью, считают даже самую короткую встречу с ним дорогим и незабываемым, более того, оставившим глубокий след в их жизни событием.
 Всё, о чём просил старец в молитвах, - получал от Господа. А получив помощь Божию, заставлял людей благодарственные акафисты читать, что всегда исполнял сам.
 Те, у кого схимонах Илья жил в доме, считали, что находятся под защитой его молитв; его благословение означало благополучие; его прозорливые слова являлись всегда обличением тайного, скрытого греха, которым долгое время недуговала душа человека; его пророческие предсказания сбывались; предостережения старца от неправильного греховного поступка человека хранили; он исцелял больных и бесноватых.
 Жалостливый, хлебосольный, добрый и даже ласковый к людям, отец Илья (говорят все очевидцы) будто светился светом. Даже голос у него был ласковым, нежным.
 Люди, приходившие к Илье за помощью духовной, часто несли ему какой-то гостинец, а Илья этими же приношениями кормил всех приходящих к нему,- никого никогда не отпускал голодным.
 Время было трудное: храмы закрыты, людей невинно преследовали и ссылали... А впереди надвигалось новое бедствие - война...

 Надежда Ивановна Телегина, в семье которой старец жил долгое время, говорит, что принимал Илья людей с большой любовью; обращался к людям обычно так: «Ну что, дорогие мои?!» или «Мои дорогие!» или «Дорогие вы мои!».
 «И голос был у него особенный, - вспоминает Н.И. Телегина,- у мужчин голоса - низкие, а у стариков ещё и хриплые, а у отца Ильи, хоть и мужской голос, но очень добрый, ласковый, даже нежный какой-то, словом, блаженный...
 Но это не мешало ему говорить людям строго и грозно» когда они того заслуживали, но даже когда старец произночто-то грозное и обличительное, ни в голосе, ни в словах иногда не было злости, никогда».

 Рассказы многих людей будут интересны и разнообразны, но все рассказчики будут подчёркивать, что схимонах Илья очень жалел людей, даже скорбел о тех, кто впадал в какие-нибудь согрешения...
 И молился много, сострадая людям в их скорбях, болезнях; сострадая и тем, кто запутался в собственных пороках. Людей он принимал всегда с любовью; принимал всех, сколько бы ни пришло, не было случая, чтобы кто-то прождал и был им не принят; принимал даже, когда был болен, чувствовал слабость или усталость. А когда обличал кого-то, никто не обижался, не огорчался - в словах старца люди чувствовали отцовскую жалость к себе, любовь и заботу; все очевидцы утверждают, что был схимонах Илья совсем незлобивым.
 Силуан Афонский говорит, что Бог слышит тех молитвенников за мир, чьё сердце наполнено любовью к ближнему и материнской жалостью к погибающему грешнику: «Всякая мать, когда узнает беду о детях, то тяжело страдает или даже умирает. И я испытал подобное. Одно срубленное дерево быстро катилось по откосу на человека. Я видел это, но от великой скорби не мог ему крикнуть: «Уйди скорей!»; У меня заболело и заплакало сердце, и дерево остановилось. Человек этот был для меня чужой: я не знал его, а если бы это был родной, то, думаю, вряд ли остался бы я жив».
 Дерево остановилось от великой скорби любящего сердца; сердца, которое не могло не заплакать от беды совсем чужого этому монаху человека, - дерево остановил Господь - сердцеведец; за любовь к ближнему Господь услышал плач этого сердца и сотворил чудо.

 Продолжим же нашу беседу с Надеждой Ивановной Телегиной...
 Она признаётся: «Когда отец Илья жил у нас, я молодая была, не очень понимала важности его слов, не относилась тогда серьёзно. Вот если бы теперь с ним поговорить, в этом моём возрасте... Но когда он строго говорил мне: «А ну-ка, иди молиться с нами, бери Псалтирь и читай!» — я всегда слушалась.
 Когда он жил у нас, за ним ухаживали Фёкла и Мария: они ему готовили, стирали, убирали в доме и вместе с ним много молились. А если не молились и не работали по хозяйству, то сидели рядом со старцем и читали ему какую-нибудь духовную книгу или все вместе пели псалмы. И я пела сними».
 Надежда Ивановна запела один из псалмов, тем самым обнаружив хороший голос и хороший слух, да и хорошую память. А затем опять предалась воспоминаниям:

 «Жил схимонах Илья отдельно в маленьком домике-флигеле, заходил и в наш дом, где жили мы с отцом и матерью; иногда старец сидел на скамеечке в нашем саду. Людей он принимал во флигеле - людей к нему всегда шло очень много: много было макеевских, но много приезжало и издалека, из других городов; приезжали на лошадях, на подводах привозили больных. Принимал всех, такого случая, чтобы кого-то не принял, не было ни разу за всё время - а жил Илья у нас долго.
 Человек он, конечно, был Божий: слышал его Бог мгновенно... А мы, грешники, если бы слушали его да исполняли, скольких бед бы избежали в своей жизни! А мы как обычно поступаем? Благословения просим, а делаем по-своему!»

 «Мне отец Илья сказал, что без мужа жить буду, когда я замуж собиралась. Но я вышла... Муж мой был нервный, характера тяжёлого. Родились у нас две дочери. А вскоре муж мой и умер - было ему 39 лет, а мне - 35. Замуж я больше не захотела: боялась, что дочерей неродной отец обижать будет. Так и прожила жизнь без мужа.»

 «Моему брату Ефиму отец Илья сказал: «Ты - монах».
 Ефим любил старца, он всегда подолгу беседовал с ним, дорожил этими беседами. Ефим действительно с юности не встречался ни с одной девушкой, а сам был красивым, высоким, стройным. Мы удивлялись его поведению: он закрывался один в своей комнате и молился. На девчат вообще внимания не обращал. Тогда мы сами находили хороших девушек и пытались его познакомить - он категорически отказывался. Потом мы всё-таки пытались женить его в зрелом возрасте - он не хотел и слышать.
 Прожил Ефим 90 лет, но за всю жизнь даже не встречался ни с одной женщиной.»

 «Сестра моя Анастасия узнала, что муж ее после плена находится в Магадане. Муж её сам прислал ей письмо из Магадана. Анастасия решила ехать к нему, да денег на дорогу не было. Вот наша мать и пошла к Илье спросить, ехать ли Анастасии или не ехать.
 Старец ехать не благословил, отец Илья сказал о сестре: «С чем поедет - с тем и приедет».
 Но опять же: мы за благословением обращаемся, а сами не слушаем - делаем по-своему... Сестра не послушала старца - поехала. Приехала, а муж себе новую жену нашёл. Но Анастасия уезжать не захотела, сняла квартиру в надежде, что муж вернётся. Муж не вернулся...
 Анастасия нагоревалась там вдоволь, да и потом вернулась домой ни с чем.»

 «Однажды как-то моя двоюродная сестра Евдокия, которая жила в другом доме, пролежала всю ночь в своей постели и не уснула: всё лежала да думала, а думы у неё были горькие, тяжёлые, даже страшные.
 Наступило утро. Встала Евдокия с постели и к нам пришла: проходит мимо старца (всего один только раз мимо него прошла), а отец Илья вдруг ей и говорит: «Хватит тебе, Евдокия, ходить, остановись! А то ты сегодня ночью где только не побывала: и блудила, и вешалась, и под поездом побыла!»
 А Евдокия никуда не ходила ночью; ни разу даже не поднялась; в постели своей лежала, только мысли были плохими, страшными. Схимонах Илья открыл все её тайные страшные помыслы...
 Действительно, Евдокия ночью, лёжа на кровати, думала о своём ухажёре, который заставлял её страдать душой; всю ночь она провела в страстных, греховных мыслях. И решение своих проблем Евдокия увидела в самоубийстве: повеситься или броситься под поезд.»
 В тяжелейшем состоянии, которое грозило гибелью души, прошла женщина мимо схимонаха и услышала от старца прозорливые слова. Душа Евдокии вздрогнула, встретившись с чудом, заключённым в словах Божьего человека, и проснулась от греховного оцепенения...
 И поверила в Господа, как и многие души, о которых молился Господу старец ночами, скорбя душой о людях, жалея их отеческой любовью.
 «Все люди на земле неизбежно несут скорби; и хотя невелики те скорби, которые посылает нам Господь, но людям они кажутся непосильными и сокрушают их, и это потому, что не хотят они смирить свою душу и предаться на волю Божию...» (Св. Силуан Афонский).
 Не оставил схимонах Илья нам книг, в которых поведал бы о своей подвижнической жизни или изложил бы свои отеческие наставления. Но его устные наставления, оставшиеся в сердцах людей; его поведение в различных обстоятельствах; вся жизнь молитвенника его последних девяти лет, проведённых в Макеевке, - всё явилось примером Богоугодной, святой жизни.

 А теперь вновь рассказывает М.В. Карагодина:
 «Жил схимонах Илья одно время в семье Локтионовых. Вот однажды старец вдруг говорит хозяевам: «Сегодня я от вас уйду - к вам прийдёт большой богохульник! Нет-нет! Я уйду!»
 В дом, действительно, пришёл большой противник Божий - атеист. Его разговор и поведение подтвердили предсказание старца: в дом пришёл большой богохульник».